Значительно реже в Финляндии обсуждается, как в Эстонии ведется работа по интеграции и поддержке участия в жизни общества.

Это стало темой ежегодной поездки Совета по межэтническим связям Южной Финляндии (Etelä-Suomen ETNO), состоявшейся в октябре 2022 года. Я представляла фонд Cultura на встречах в Фонде интеграции Эстонии и в Министерстве культуры Эстонии, в частности, выступала с сообщением об отчете “Русскоязычные Финлнядии 2022”.

Министерство и Фонд интеграции представили свою работу, одним из адресатов которой являются проживающие в Эстонии русскоязычные (25% населения страны). В Финляндии общая доля русскоязычного населения составляет 1,4%.

Два процесса ради общей цели?

В Эстонии для обозначения интеграционного процесса пользуются двумя терминами. Работа по интеграции направлена главным образом на русскоязычное население, поскольку в Эстонии русскоязычных воспринимают, как живущих в некотором роде особняком.

Термин “адаптация” используется в значении, куда более близком к значению финской “интеграции”. Услуги по адаптации предназначены для тех, кто переезжает в Эстонию. Их содержание зависит он оснований для въезда в страну.

В Эстонии за интеграцию с 2021 года отвечает министерство культуры при поддержке министерства внутренних дел и министерства труда. В Финляндии основная ответственность уже не один год лежит на министерстве труда. В последние годы заметно выросла и роль министерства юстиции, которое занимается вопросами вовлеченности, активности и равноправия иммигрантов.

Административные различия видны и в том, что в Эстонии составляют отдельные планы развития интеграции. В Финляндии же срок действия последнего государственного плана интеграции истек в 2019 году. Его заменили Правительственная программа и находящийся в процессе подготовки отчет.

Идентичность vs. Трудоустройство

В свежем эстонском плане развития интеграции Cohesive Estonia 2030 основная цель формулируется с точки зрения всего общества, а не индивидуума.
“Эстонское общество является объединяющим и инклюзивным”. Задача — поддержка адаптации человека к жизни страны и его интеграции.

Эстонию хотят видеть единым и стабильным обществом, где люди с разным языковым и культурным бэкграундом являются носителями эстонской идентичности, социально активны, разделяют демократические ценности и имеют разнообразный опыт участия в жизни общества. Также важным представляется и создание равных предпосылок для благополучия всех жителей Эстонии.

А вот финская правительственная программа подчеркивает роль трудоустройства, чувства сопричастности к обществу и качество интеграционной работы. “В Финляндии, где рынок труда характеризуют доверие и равноправие”, качество, степень обязательности и эффективность будут улучшать и для финно-, и для шведоязычного интеграционного процесса.

Финляндия возьмет на вооружение интеграционную модель, которая будет поддерживать как трудоустройство мигранта, так и его участие в жизни общества. В этой модели акцент делается на роль муниципалитетов и общественных объединений.

Помимо поддержки трудоустройства, предусмотрены организация языковых курсов и профессионального обучения. Более уверенное владение языком и развитие профессиональных умений, ускорение трудоустройства, более глубокое знание общества и активная сопричастность будут способствовать активной и позитивной интеграции.

Таким образом, финская и эстонская интеграционная политика порядком отличаются друг от друга. Если в Финляндии человека “вводят” в общество практически исключительно через трудоустройство, а владение языком видится фактором, который трудоустройству способствует, то в Эстонии подчеркивают значение коллективной идентичности.

В Финляндии тоже ведется дискуссия об идентичности, то есть о финскости. Эта дискуссия становится острее, если речь идет о родившемся в Финляндии у родителей-иммигрантов ребенке, который ощущает себя финном, но которого многие продолжают считать иностранцем из-за имени или внешности.

В Эстонии надеются, что все приезжие или неэстонцы по своим корням в ходе адаптации или интеграции восприняли бы эстонскую идентичность. При этом критерии эстонскости подробно не излагаются.

Эффективная адаптация для приехавших на работу

В Эстонии цифровая среда и ориентация на трудовую миграцию отражены в эффективном пакете услуг, который предназначен и тем, кто приезжает работать, и их семьям.

Услуга, работающая по принципу “одного окна”, дает возможность за одно посещение и записаться на адаптационную программу, и устроить детей в садик и школу.

В Финляндии также существуют интеграционные мероприятия для супругов приехавших по трудовому договору, однако представитель работодателя, который занимается релокацией, чаще всего ничего о них не знает.

Алгоритмы услуг стоило бы упростить, и здесь примером может послужить эстонская модель: прибытие в новую страну всей семьи станет мотивацией для интеграции, ведь благополучие детей — один из лучших “моторов” трудовой миграции.

Как в Эстонии, так и в Финляндии обеспокоены тем, что высокообразованный специалист международного уровня нередко на годы замыкается в среде других экспатов.

Способствуют этому англоязычная среда на работе, возможность обслуживания на английском языке (в Финляндии первопроходцем в этом смысле был город Эспоо) и самоощущение “гражданина мира”, которому доступно множество привлекательных возможностей и локаций.

Открытым остается вопрос о том, насколько работа с экспатами повышает привлекательность страны для иностранных специалистов, если их связывает с обществом только контракт.

Русскоязычные в Эстонии и Финляндии: один язык, разная история

Как в Эстонии, так и в Финляндии русскоязычные не имеют статуса официального меньшинства, что гарантировало бы обслуживание на родном языке.
Разница, однако, состоит в том, что в Финляндии использование русского при обслуживании начинают считать положительным фактором — например, на начальном этапе интеграции. Прибытие беженцев из Украины и их оправданно отрицательное отношение к русскому языку усложнило ситуацию.

Возможно, со временем роль русского языка в обслуживании и интеграционном информировании станет более нейтральной.

В Эстонии же использование русского языка в обслуживании и коммуникациях последовательно сокращается. Помимо войны в Украине, на ситуацию влияет долгосрочная внутриполитическая установка.

Исходные обстоятельства появления русскоязычных сообществ в Финляндии и Эстонии очень отличаются друг от друга.

Финские русскоязычные (кроме т. н. “старых русских” и политических беженцев) добровольно на различных основаниях перебрались в Финляндию, зная, что они будут жить в другом независимом государстве.

И хотя переезду могли сопутствовать далекие от реальности мечты и завышенные ожидания, всем было ясно, что речь о другой стране. Это было ясно и тем, кто переезжал в Финляндию из Эстонии.

Но те, кто 40-80-х гг. переезжал в Эстонию, оккупированную Советским Союзом, верили официальному советскому нарративу, и не понимали, что Эстония утратила независимость из-за договоров о разделе сфер влияния между СССР и нацистской Германией.

Этот нарратив превозносил дружбу народов, освобождение их от “власти буржуазии” и огромный вклад СССР в развитие промышленности советских республик.

Пропаганда, как дымовая завеса, скрывала от многих подпавших ее влияние людей ту советскую колониальную политику, где переселение использовалось для русификации, а избранная поддержка национальных языков служила идеологическим и политическим целям.

СССР создал для русскоязычных Эстонии отдельную среду, где эстонский язык был обесценен. А рядом эстонцы боролись за сохранение своего языка и культуры.

В 1991 году, после возвращения Эстонией независимости, русскоязычные, на тот момент 30% населения страны, как будто за одну ночь оказались в другой стране. В этой “другой стране” был только один официальный язык, эстонский. И хотя значительное число русскоязычных поддерживало независимость Эстонии, для многих перемены стали шоком.

Эти очень разные исходные обстоятельство отчасти объясняют разницу в интеграционных услугах и целях интеграции в Финляндии и Эстонии.

Финляндия, если так можно выразиться, практичнее: труд — один из столпов национального этоса, его видят, как путь к финской идентичности, хотя содержание самой этой идентичности пока еще особо не обсуждается.

В Эстонии основное беспокойство связано именно с эстонской идентичностью, что и проявляется